Очень грустные истории

Грустные истории

 Страница 1


Вернувшись вечером домой, я застал жену в столовой, где она накрывала стол к ужину. Взяв ее за руку, попросил остановиться и присесть со мной на минутку, так как мне нужно сказать ей что-то важное: "Я хочу подать на развод!". Она немного помолчала, а потом только спросила о причине. Я не смог дать ответа и именно мое молчание привело ее в исступление: ужинать не стали, не до того было, она что-то бессвязно кричала, умолкала и снова начинала кричать… А затем проплакала всю ночь… Я понимал ее, но не мог сказать ничего утешительного – я разлюбил свою жену и полюбил другую женщину.

С чувством вины протянул ей на подпись договор, по которому оставлял ей квартиру и машину, но она разорвала договор на клочки и выбросила их в окно. И снова начала плакать. Я ничего не чувствовал, кроме угрызений совести – женщина, с которой я разделил 10 лет своей жизни, стала мне абсолютно чужой…

Мне жаль было лет, потраченных на совместное с ней проживание и хотелось поскорей сбросить эти оковы и лететь к новой, настоящей любви… На следующее утро на тумбочке лежало письмо с условиями для развода: жена просила у меня отсрочить подачу заявления на один месяц и на протяжении этого месяца продолжить разыгрывать роль благополучной семьи. Причиной были экзамены, которые предстояли нашему сыну. И еще… В день нашей свадьбы я занес ее в квартиру на руках. И теперь она просила, чтобы в течении этого месяца я каждое утро выносил ее на руках из нашей спальни.

С тех пор, как у меня появилась другая женщина, у нас женой практически не было физического контакта – утром общий завтрак, вечером – общий ужин, и сон на разных концах кровати. Поэтому взяв ее на руки в первый раз после долгого перерыва я почувствовал какое-то душевное смятение… Аплодисменты сына вернули меня к действительности – на лице жены светилась счастливая улыбка, а мне… было отчего-то больно. Из спальни до столовой – 10 метров, и пока я нес ее на руках, жена прикрыла глаза и еле слышно прошептала на ухо просьбу – не говорить о разводе нашему сыну до назначенного срока.

На второй день роль счастливого и влюбленного мужа далась мне немного легче. Жена положила голову мне на плечо. И тут я понял, как долго не всматривался в эти когда-то любимые черты и как они уже не похожи на те, 10-летней давности… На 4-й день, взяв жену на руки, я невольно подумал о том, что эта женщина подарила мне 10 лет своей жизни… На 5-й день в груди щемило от незащищенности маленького тела и доверия, с которым жена прижималась к моей груди. С каждым днем выносить ее из спальни мне становилось все легче и легче.

Однажды утром застал ее перед выбором одежды – оказалось, что за прошедшее время весь гардероб стал ей неимоверно велик. Только сейчас я заметил, как исхудала и осунулась жена. Оказывается, поэтому моя ноша легчала с каждым последующим днем…

Мое прозрение оказалось внезапным, как удар в солнечное сплетение. Неосознанным движением я погладил ее волосы. Жена позвала сына и крепко обняла нас обоих. Слезы подступили к горлу, но я отвернулся, потому что не мог и не хотел менять своего решения. Снова взял жену на руки и вынес из спальни. Она обняла меня за шею, а я прижал ее к груди крепко, как в первый день нашей свадьбы…

В последние дни оговоренного срока в душе моей царило смятение. Что-то поменялось во мне, перевернулось, чему я не мог дать определение… Я пошел к той, другой женщине и сказал ей, что не буду разводиться с женой.

По дороге домой я думал о том, что обыденность и монотонность семейной жизни появляется не от того, что ушла или прошла любовь, а от того, что люди забывают о значении каждого в жизни другого. Свернув с пути, я зашел за букетом, и приложил к нему красивую открытку с надписью: "Я буду носить тебя на руках до последнего дня твоей жизни!". Задыхаясь от волнения, с букетом я вошел в дверь. Я прошел по всей квартире, но нашел жену в спальне. Она была мертва… Долгие месяцы, пока я, ослепленный любовью к другой женщине, витал в облаках, моя жена молча боролась с тяжким недугом.

Зная, что жить ей оставалось недолго, она последним усилием воли постаралась спасти нашего сына от стресса и сохранить в его глазах мой имидж хорошего отца и любящего мужа.

Работаю оператором в техподдержке одной известной сотовой компании. Звонят разные люди, у всех свои проблемы. У кого услуга "гудок" не работает, у кого деньги списали, кто-то просто звонит и молчит… В среднем за день до меня дозваниваются около 300 абонентов, это около 7500 человек за месяц. Но был один единственный звонок, который я, наверное, не забуду никогда.

Был уже поздний вечер, приближался конец смены, у меня хорошее настроение. И тут очередной вызов, звонит мужчина, примерно пятидесяти лет:
– Девушка, здравствуйте! Посмотрите, пожалуйста, когда с такого-то номера последний раз совершали звонки.

Сверяю паспортные данные, проверяю номер, вижу, что сим-картой не пользуются уже несколько месяцев. Решила предупредить, что если абонент не пользуется сим-картой в течение 180 дней, то она будет заблокирована.
Он перебил меня:
– Да, да, я знаю. Это номер моей жены…
Молчание.
– Вы меня слышите?
– Да, простите… Это номер моей жены. Дело в том, что она умерла четыре месяца назад… На похоронах я положил телефон рядом с ней. И каждый вечер, в девять часов, я звоню ей, слушаю эту дурацкую мелодию из кинофильма "Бриллиантовая рука", которая, почему-то, ей так нравилась… А сегодня я услышал, что телефон абонента выключен. наверное, батарея села… Я хотел попросить вас, чтоб вы сим-карту не блокировали. Не хочу позвонить и услышать в трубке другую мелодию или чужой голос… Хочу, чтобы этот телефон всегда был рядом с ней…

Он заплакал, у меня мурашки по всему телу пробежали. Я должна была объяснить, что нужно, чтобы с этой сим-картой пользовались, хотя бы раз позвонили или смс отправили, но как бы это бредово звучало… Не зная, что сказать, я понимаю, что ничем, черт возьми, ему помочь не могу. Начала успокаивать его:
– Я понимаю… Мне очень жаль…
– Девушка, вы не подумайте, что у меня с головой не все в порядке, просто я ее очень сильно люблю…
И положил трубку.

У меня слезы наворачивались, я была в ступоре. На линии очередь около 30 человек, а я сижу и плачу…

Только задуматься, насколько сильной бывает любовь, что даже осознавая, что уже ничего не вернуть, ничего не исправить, ты звонишь на номер уже в сотый раз и все надеешься… Надеешься, что на том конце вновь услышишь любимый и до боли родной голос…


Есть у меня на одном телепроекте генеральный продюсер – шикарная женщина лет пятидесяти, но выглядящая значительно моложе своих лет. За спиной все зовут ее Горгоной, за суровый нрав, наверное. Она очень небедная женщина, но есть у нее одна странность – это ее устаревший мобильный телефон. Такой неприличен даже для старушки-пенсионерки. И это при том, что ноутбуки у нее фирмы Apple и меняет она их сразу, как только появляется новая модель.

Поначалу мы ей говорили: "Выбросьте уже эту допотопную рухлядь, в нем даже дисплей черно-белый. ". На что мадам каменела, багровела и шипела в ответ: "И что вас еще во мне не устраивает?! Я плачу вам не за то, чтобы вы давали мне советы по поводу сотовой связи!".

На ее дни рождения вся компания несколько раз скидывалась на дорогие смартфоны. Мадам сухо благодарила… и продолжала ходить со своим стареньким телефоном. И так на протяжении примерно десяти лет! А два месяца назад во время совещания, все с ужасом заметили что задняя крышка ее телефона отходит и перемотана скотчем прямо по центру экрана. С тех пор уже никто даже и не намекал Горгоне о новинках в области мобильной связи.

В кулуарах часто бродили шутки типа "у нее в телефоне яйцо, а в яйце смерть" и тому подобные. А что тут скажешь, если человека повсюду возит личный водитель – глупо учить его жизни и обсуждать его перевязанный скотчем телефон.

Но я все же рискнул… Поехал на Савеловский рынок, два часа мучал удивленных торговцев, но нашел то, что искал. На следующий день, пока никого не было, я заглянул к нашей мадам в кабинет и сказал:
– Хоть Восьмое марта уже прошло, но все равно хочу "прогнуться" и подарить Вам шикарную вещь.
С этими словами я положил на лакированный стол новую заднюю крышку от ее старенькой модели телефона. Она неожиданно быстро схватила ее, поцеловала и… разревелась. Руки ее не слушались и, поэтому, я сам заменил треснутую крышку ее телефона на новую.

Когда я уже был в дверях, железная леди сказала:
– Спасибо, Вы не представляете, что для меня сделали. Поживет еще мой малыш! Смотрите, он стал совсем как новенький! Понимаете, в этом телефончике есть две минуты диктофонной записи нашего с мужем разговора. Он звонил, поздравлял меня с Днем рождения и говорил как меня любит, даже спел кусочек песенки про мамонтенка… Уже почти девять лет прошло. Из той командировки он так и не вернулся, погиб в аварии…

Так что никакая она и не Горгона оказалась…

Весеннее солнце и свежий воздух утомили меня и я решил присесть на лавочку. Слегка щурясь на солнце, я наслаждался теплой погодой. Из сладкой весенней истомы меня вывел шорох за лавочкой. Я обернулся, и увидел малыша лет шести, который пристально всматривался под лавочку. Пацан неспешно обошел лавочку, все так же продолжая что-то под ней искать. После рождения моего сына, я стал совсем по-другому, относится к детям.

Рассматриваю малыша. Одежда до ужаса бедная, но, вроде, чистая. На носу грязное пятно. Взгляд, его взгляд меня поразил. Было в нем что-то слишком взрослое, самостоятельное. Думал, что показалось, не может в шесть лет быть такого взгляда. Но малыш смотрел под лавочку именно так. Я достал жвачку и положил подушечку в рот. Малыш на мгновение перевел взгляд на мои руки, и тут же опустил глаза на землю.
– Дядя, подними ноги, пожалуйста, – глядя на меня сказал пацан.
Я больше от удивления, чем осознанно поднял ноги над землей. Малыш присел, и внимательно посмотрел на землю под моими ногами.
– И тут нету, – пацан вздохнул.
– Жвачку будешь? – спросил я, глядя на этого маленького мужичка.
– А у тебя какая? Я люблю фруктовые, – ответил он.
– У меня мятная, – я достал жвачку и на ладони протянул ему.
Он, немного помедлив, взял подушечку и сунул в рот. Я улыбнулся, увидев его руки, обычные руки маленького пацана, грязные до ужаса. Мы смотрели друг на друга и жевали жвачку.
– Хорошо сегодня, тепло, – сказал я.
– Снега нет, это очень хорошо, – задумчиво сказал он.
– А чем тебе снег мешал?
– Вот ты даешь, под снегом же ни чего не видно, – заметил мальчуган.
Малыш, засунул руки в карманы, посмотрел на меня и сказал:
– Пойду я, скоро темнеть уже начнет, а я почти ни чего не нашел, спасибо за жвачку.

Он развернулся и, глядя в землю, пошел по аллее. Я не могу сказать точно, что же именно заставило меня окликнуть его, наверное, какое то взрослое уважение, к рассудительному пацану.
– А что ищешь-то? – спросил я.
Малыш остановился, чуть помыслив, спросил:
– Ни кому не скажешь?
– Хм, нет ни кому, а что это тайна? – я удивленно поднял брови.
– Это мой секрет, – сказал пацан.
– Ладно, уговорил, честное слово, не скажу, – улыбнувшись, сказал я.
– Я ищу монетки, тут на аллее их иногда можно много найти, если знаешь где искать. Их много под лавочками, я в прошлом году очень много тут нашел.
– Монетки? – переспросил я.
– Да, монетки.
– И что прошлым летом, ты их то же тут искал?
– Да искал, – лицо малыша стало очень серьезным.
– А сегодня много нашел? – ради любопытства спросил я.
– Щас, – сказал он, и полез в карман брюк.
Маленькая рука, достала из кармана клочок бумаги. Малыш присел на корточки, развернул газету и положил на асфальт. В газете блестело несколько монет. Насупившись, малыш брал монетки с газеты и складывал в свою маленькую, грязную ручку. При этом его губы шевелились, видно он очень усердно подсчитывал свои находки. Прошло несколько минут, я, улыбаясь, смотрел на него.
– 48 копеек, – сказал он, высыпал монеты в газету, завернул их и сунул в карман брюк.
– Ого, так ты богач, – еще больше улыбаясь, сказал я.
– Неа, мало, пока мало, но за лето я тут много найду.
Я вспомнил своего сына, и себя, а кто не собирает на конфеты или игрушки деньги в детстве?
– На конфеты собираешь?
Малыш, насупившись, молчал.
– А, наверное, на пистолет? – переспросил я.
Малыш еще больше насупился, и продолжал молчать. Я понял, что своим вопросом я перешел какую-то дозволенную черту, я понял, что затронул что-то очень важное, а может быть и личное в душе этого маленького мужчины.
– Ладно, не злись, удачи тебе и побольше монет. Завтра будешь тут? – спросил я.
Малыш, как-то очень грустно посмотрел на меня и тихо сказал:
– Буду, я тут каждый день. Если, конечно, дождь не пойдет.

Вот так и началось мое знакомство, а, впоследствии, и дружба с Илюшей (он сам так себя называл). Каждый день, я приходил на аллею, и садился на лавочку. Илья приходил, почти всегда в одно и то же время, я спрашивал его, как улов? Он приседал на корточки, разворачивал газету и с большим усердием пересчитывал свои монетки. Ни разу там не было больше рубля. Через пару дней нашего знакомства я предложил ему:
– Илюша, у меня тут завалялось пару монеток, может, возьмешь их в свою коллекцию?
Малыш ненадолго задумался, и сказал:
– Неа, так просто нельзя, мне мама говорит, что за деньги всегда надо что-то давать, сколько у тебя монеток?
Я пересчитал на ладони медяки.
– Ровно 45 копеек, – с улыбкой сказал я.
– Я щас, – и малый скрылся в ближайших кустах.
Через пару минут он вернулся.
– На, это я тебе за монетки даю, – сказал пацан и протянул ко мне ладошку.
На детской ладошке, лежал огрызок красного карандаша, фантик от конфеты и кусок зеленого стекла от бутылки. Так мы совершили нашу первую сделку. Каждый день я приносил ему мелочь, а уходил с полными карманами его сокровищ, в виде, крышек от пива, скрепок, поломанных зажигалок, карандашей, маленьких машинок и солдатиков. Вчера я вообще ушел "сказочно богатым" – за 50 копеек мелочью я получил пластмассового солдатика без руки. Я пытался отказаться от такого несправедливого обмена, но малыш был тверд в своем решении.

Но в один день малыш отказался от сделки. Как я его не уговаривал, он был непреклонен. И на следующий день отказался. Несколько дней я пытался понять, почему он больше не хочет брать у меня монетки. Вскоре я догадался – он продал мне все свое нехитрое богатство и ему больше нечего было дать мне взамен за мои монеты. Тогда я пошел на хитрость – я приходил чуть раньше и тихонько кидал под лавочки по несколько монет. Мальчуган приходил на аллею и находил мои монеты. Собирал их, садился у моих ног на корточки, и с серьезным видом пересчитывал. Я к нему привык, я полюбил этого мужичка. Я влюбился в его рассудительность, самостоятельность и в настойчивость в поисках монеток. Но с каждым днем, меня все больше и больше мучал вопрос – для чего он второй год собирает монетки? Ответа на этот вопрос у меня не было.

Почти каждый день я приносил ему конфеты и жвачки. Илюша с радостью их лопал. И еще, я заметил, что он очень редко улыбался. Ровно неделю назад, малыш не пришел на аллею, не пришел и на следующий день, и всю неделю не приходил. Никогда не думал, что буду так переживать и ждать его. В один из дней я вновь пришел на ту самую аллею в надежде увидеть Илюшу. И когда я увидел его, сердце чуть не вылетело из груди. Он сидел на лавочке и смотрел на асфальт.
– Привет, Илюша, – сказал я улыбаясь во все зубы, – ты чего это не приходил? Поди, монеток под лавочками лежит видимо-невидимо, а ты филонишь.
– Я не успел, мне монетки больше не нужны, – очень тихо сказал он.
Я присел на лавочку возле него.
– Ты чего это, брат, грустишь, что значит "не успел", что значит "не нужны"? Ты это брось, давай выкладывай, что там у тебя, я вот тебе принес, – и протянул ему ладонь с монетками.
Малыш посмотрел на руку и тихо сказал:
– Мне не нужны больше монетки.
Я никогда не мог подумать, что ребенок в шесть лет, может говорить с такой горечью и с такой безнадежностью в голосе.
– Илюша, да что случилось? – спросил я, и обнял его за плечи, – зачем тебе вообще нужны были эти монетки?
– Для папки, я собирал монетки для папки, – из глаз малыша потекли слезы, детские слезы.
Во рту у меня все пересохло, я сидел и не мог вымолвить ни слова.
– А зачем они папке? – мой голос предательски сорвался.
Малыш сидел с опущенной головой, и я видел как на коленки падали слезы.
– Тетя Вера говорит, что наш папка много пьет водки, а мама сказала, что папку можно вылечить, он болен, но это стоит очень дорого, надо очень много денег, вот я и собирал для него. У меня уже было очень много монеток, но я не успел, – слезы потекли по его щекам ручьем.
Я обнял его и прижал к себе. Илья заревел в голос. Я прижимал его к себе, гладил голову и даже не знал, что сказать.
– Папки больше нет, он умер, он очень хороший, он самый лучший папка в мире, а я не успел, – малыш рыдал.
Такого шока я не испытывал еще ни когда в жизни, у самого слезы потекли из глаз. Малыш резко вырвался, посмотрел на меня заплаканными глазами и сказал:
– Спасибо тебе за монетки, ты мой друг, – развернулся, и, вытирая на бегу слезы, побежал по аллее.

Я плакал и смотрел вслед этому маленькому мужчине, которому жизнь подсунула такое испытание в самом начале его пути, и понимал, что не смогу ему помочь никогда. Больше я его на аллее не видел. Каждый день в течение месяца я приходил на наше место, но его не было. Сейчас я прихожу намного реже, но так больше ни разу я его не видел – настоящего мужчину Илюшу, шести лет от роду. До сих пор я бросаю монеты под лавочку, ведь я его друг – пусть знает, что я рядом.

Проходил я практику по детской неврологии в одной большой больнице, в отделении детской невропатологии. Доктора там были опытнейшие, по 20-30 лет стажа. Сразу меня предупредили – детей "не приласкивай"! Я вначале даже рассердился – вот, думаю, кряквы старые, очерствели до беспамятства! Потом присмотрелся – мама дорогая! Ребятишки в это отделение свозились со всей области. Естественно, без родителей. И посетить их могли, в лучшем случае, раз в месяц. Таких "голодных на ласку" глаз я в своей жизни до этого момента еще не видел…

В одной палате, развеселившимся в тихий час пацанятам, я почитал 15 минут какую-то сказку. Все честно легли и задремали. Но что началось потом… Я ходил по отделению как гусь по пруду – меня везде сопровождал выводок! Молча.

Они шли следом, как тени. Они сидели у других палат, когда я делал там обход. Они сидели у ординаторской, пока я писал истории болезни. Они сидели у туалета, у процедурной, у дверей отделения… Я пробовал на них и хмуриться, и ругаться, они исчезали на 20 минут и снова, под любыми предлогами, появлялись рядом. Они ловили каждое слово и взгляд. Это было страшно…

Они не вздорили между собой, но и не пускали в свою группу "чужих". Было им тогда по 6-7 лет. Я уже сто раз себя выругал за ту сказку… Другие доктора понимающе вздыхали и утешали: "Скоро уже выпишем…". А я не знал куда деваться. Они счастливо замирали во время осмотров и хвастались друг перед другом – у кого я пробыл подольше сегодня…

Однажды один из них, в мое ночное дежурство, постучался в ординаторскую и позвал меня в коридор: "Там Васька… того… ревет…". Васька был "чужой", но плач его не выдержала бы, наверное, и больничная каталка. Он сидел на кровати, обняв пустую литровую молочную бутылку, и выл: "Мамка! Где же ты, мамка?! Забери меня отсюда, мамка!". Я присел рядом и попытался с ним заговорить. По его лицу слезы и сопли катились сплошным слоем: "Мамка вот была…. давно… молока привезла… Я выпил… и осталась у меня от мамки…. одна только бутылка…".

Что ему было сказать? Как утешить? Как приласкать, зная, что завтра ты уйдешь, а он будет опять выть, но уже потому, что его снова "бросили"…

Вот вы придете, искренне приласкаете, поиграете и уйдете. А у них рвется сердце…


Страница 1

 Страницы: [1]


Вам также могут понравиться:
Притчи

Анекдоты

Самые смешные
Про мужа и жену
Про школу
Про детей
Про Вовочку
Про Россию
Про Путина
Про работу
Короткие
...

Истории

Смешные истории
Про любовь
Про детей
Про животных
Притчи
...

Найдите нас на Facebook